Следует обратить внимание, что часть доспехов, сделанных в испанском стиле имеет миланские клейма, указывая на то, что итальянские ремесленники изменили сой стиль для предметов испанского экспорта. Есть особенные испанские черты, незначительные сами по себе, но при общей совокупности делающие испанскую готическую броню достаточно узнаваемой, даже когда части подобных доспехов оказались включенными в состав композитных доспехов.
Одна из этих особенностей - широкополая военная шляпа (cabacete или capacete), нечто среднее между саладом и шапелью, прообраз более позднего мориона. Нами уже прослежено ее развитие с четырнадцатого столетия до начала XV века, на изображениях ретабло в Tarragona, их использование продлилось и в последующий период (рис.28 - 32).
Рис.29. Кабасет и barbote. Конец XV начало XVI века. См. таблицу с клеймами (№4)
Рис.30. Кабасет XV века. Латунный гравированный обод. См. таблицу с клеймами (№5)
Рис.31.
Рис.32. Кабасет и barbote. См. таблицу с клеймами (№19)
Иногда они украшены бронзовыми накладками по краю поля, покрытыми гравировкой, поскольку испанцы восприняли много от мавританской приверженности к декоративному оформлению металла. Один из кабасетов храниться в Музее «Царское Село», около Ленинграда, который Бехайм описал как «луккский» (Lucchese).
Вероятно он основывался на сходстве со шлемом из собрания Wilczek в Kreuzenstein, который, как считается, был найден в ходе ремонта стен города Lucca, но его тип - определенно испанский. Портрет Maitre de I'Abbaye de Asseghem Филиппа Красивого, сына императора Максимилиана, в Musee Royal Брюсселе, изображает его в шлеме подобного типа. Есть некоторые соображения по поводу того, что фламандский художник преднамеренно выбрал этот шлем, чтобы проиллюстрировать недавно полученный титул короля Кастилии, которого Филипп добивался как муж безумной Хуаны, дочери королевы Изабеллы.
Многие из этих шлемов несут клеймо мастера, похожее на след вороны, предположительно это знак Calayatud или Castejon de las Armas
Клейма с испанских доспехов.
В обширных описях имущества арсенала герцога Infantado20, часто упоминается броня из Calayatud, город близ Сарагосы, не раз упомянутой как город оружейников и ювелиров, и, кстати, место рождения поэта Martial.
С этими шлемами использовался длинный бевор, назвавшийся barbote. В верхней части он часто дополнялся подпружиненными подвижными пластинами, достигавшими уровня глаз, выполнявших роль забрала, а с низу он продолжался далеко на грудь, защищенную только бригантиной, чтобы максимально ее усилить. М. Buttin привлек внимание к этой характерной части испанского вооружения в интересной статье, озаглавленной «Un primitif de la Collection Manzi», изданной в «Gazette des Beaux-Arts»21. Статья связанна с сюжетом картины, изображающей Христа, отдыхающего в саду, которую критик характеризовал «indiscutabletnent d'une ecole rhenane», но М. Buttin показал, во всей совокупности рассуждений, что это несомненно испанская работа. Хотя он расценил свою статью как шутку (jeu d'esprit), она несет серьезное предупреждение критикам, о том, что не следует в слепую доверяться своим эстетическим взглядам и стереотипам, не обращая внимания на иные важные свидетельства, которые могут сообщить и знания в области оружиеведения. Он исследовал картину шаг за шагом, начиная с общих впечатлений, указывая на испанский тип лица – смуглую кожу и орлиные носы солдат Прелата, короткие и черные бакенбарды, которые всегда носили на полуострове. Затем он обратил внимание на отсутствие пластинчатого полного доспеха, который, к этому времени, стал неизменными в немецком изображении простых солдат (очевидно речь о библейских падонках- А.Г.). Затем, переходя к деталям, он указал на испанский характер доспеха, в который облачены эти солдаты: имеющий форму сердца мавританский щит adarga, длинный barbote, и «ушастый» кинжал восточного происхождения. А в завершение, он привел последний, не оставляющий ни каких шансов «против», аргумент, когда указал на надпись, идущею по позолоченному нимбу св. Петра, которая, при детальном рассмотрении, читается как «Sant Pedro».
Большой арсенал герцога Osuna был распродан на трех аукционах в 1882, 1890, и 1896 годах. К сожалению нет никакого иллюстрированного каталога этого собрания, и большинство предметов, некогда в него входивших, теперь неопределимы среди не атрибутированой массы доспехов, хранящихся в коллекциях и музеях по обе стороны Атлантики. Удалось установить, что там содержалось немало подлинных готических доспехов, на подобие тех, что все еще хранятся в арсенале герцога Medinaceli. Готические доспехи, которые были приобретены Conde del Asalto, попали в собрание м-ра Ambrose Monell, а теперь это часть собрания американского коллекционера м-ра Randolph Hearst. Другой составной (сборный – А.Г.) готический доспех находится в Бостонском Музее и ранее находился в собрании доктора Bashford Dean22. Девять доспехов латников (men-at-arms) в барбютах и бригантинах конца пятнадцатого века, в Real Armeria были собранны Conde Valencia из частей доспехов, хранившихся в Royal Armoury и из множества кольчуг и других элементов, купленных при продаже коллекции Osuna в 1882 году (см. рис. 28). Кожаная основа бригантин была практически полностью заменена при восстановлении, но система набора осталась неизменна, поэтому они формируют интересное дополнение к остальному собранию Royal Armoury, экспозиция которого не может похвастаться большим количеством ранних образцов испанского доспеха. Другой испанский коллекционер, Conde Argaiz, как мне кажется, так же приобрел значительную часть коллекции Osuna, теперь его обширное собрание различных элементов готического доспеха, с территории Испании, принадлежит М. Pauilhac.
Если я часто упоминаю собрание М. Pauilhac, так это из за того, что ему удалось удачно приобрести сразу, и в полном объеме, три больших испанских коллекции доспехов - маркиза Casa Torres, Conde Argaiz, и дона Jose Estruch из Барселоны, каждая из которых содержала много испанских доспехов периодов более ранних, чем представлены в Royal Armoury.
Среди этих приобретений - готический доспех из собрания Argaiz , который является хорошим примером типа белого доспеха, сделанного в Италии для испанского рынка (рис.34).
Рис.34.
Такая же необычная форма салада присутствует и на другом, прекрасном образце в Real Armeria (D 14), но в последнем случае забрало более низкое и остроконечное, как на некоторых испанских армэ. Салад из коллекции М. Pauilhac имеет клеймо - перекрещенные ключи Negroli из Милана, но общая форма доспеха, и особенно высокий плакард нагрудника, а так же латные рукавицы с характерными манжетами - типичны для испанского стиля.
Тип нагрудника с высоким плакартом, иногда с отделкой по краю, либо вырезанный со стрельчатыми краями, поднимающимися уступами к вершине, часто встречается в испанском готическом доспехе. Этот элемент присутствует в интересном доспехе, принадлежавшем Duarte de Almeida, который нес португальское знамя в сражении при Toro в 1476 году. Сейчас доспех хранится в Capilla de los Reyos Nuevos собора в Толедо (рис. 35).
Рис.35.
Спинная часть кирасы этого доспеха собрана из пяти пластин, со стрельчатыми внешними краями, набранные снизу вверх - характерной чертой на многих миланских доспехов этого периода, а ножные латы, с ярко выраженным lisieres на налядвенниках подтверждают идею относительно миланского происхождения. Almeida потерял обе руки, храбро пытаясь удержать знамя, и этим можно объяснить отсутствие наплечников (pauldrons) и наручей (vambraces) в доспехе, в его нынешнем состоянии. Итальянский доспех короля Фердинанда Католика из собрания в Ambras (рис.36)
Рис.36.
теперь хранящийся в Вене, его указывает на специальный испанский заказ – высокий край плакарда, в виде раздвоенного рыбьего хвоста, и бронзовые чеканные накладки с арабскими орнаментами, украшающие некоторые его детали (рис. 36а).
Рис.36а.
Схожие черты так же видны и на нагруднике от доспеха Филиппа Красивого, в Real Armeria(А II), в котором, к тому же, присутствуют латные рукавицы исполненные в испанском стиле. Края пластин на этом доспехе, так же как и края прилагающиеся к нему усилений для джостинга, украшены гравированными и позолоченными накладками. Наличие подобных турнирных усилений указывает на достаточно позднее время появления доспеха. Эта броня несет клеймо (рис. 33 (№37)), и Marchesi полагал, что это работа Jaques de Voys из Брюсселя23 , но Conde Valencia никогда не признавал обоснованность этих утверждений. Филипп женился на Хуане Кастильской в 1496 году, а умер десять лет спустя, и дата появления доспеха, возможно, находится в промежутке между этими двумя событиями.
Собрание Osuna содержало большое количество простых нагрудников без плакардов, доходящих под самую шею и достаточно плотно облегающих грудь. Они были бы неразличимы среди многих итальянских нагрудников того же периода (конец пятнадцатого столетия) но некоторые из них несут клеймо Calayatud. Эти нагрудники часто использовались дилерами для составления композитных готических доспехов, дополненных частями итальянского и немецкого происхождения.
Другая испанская особенность – длинная пластина под наколенником, опускающаяся далеко вниз на голень (рис.37).
Рис.37.
Такая форма и размер, вызваны, очевидно, чтобы компенсировать отсутствие наголенника (greaves), хотя, в настоящее время, наголенники часто добавляются в комплект, создавая, таким образом, полную латную защиту ноги. Клеймо на латной ноге из собрания м-ра Cripps-Day, представленное в этой работе, присутствует также на испанском доспехе для джостинга, происходящем из собрания Osuna24, находившемся позже в собраниях Monell и Hearst. Некоторые из этих длинных подколенных пластин имеют на оконечностях отвальцовку, в виде шнура, и это позволяет отнести подобные изделия к началу XVI века.
Экспорт миланской брони привел к появлению в Испании нескольких самых изящных в XV веке армэ итальянского типа. Барон de Cosson приобрел в свою коллекцию один из подобных шлемов (Sotheby's, 14 May 1929, lot 129), который попал на аукцион из собрания Osuna. Еще один шлем выставлялся на торгах в Whawell (1927, lot 322), его происхождение из коллекции замка герцога Najera, и вошел в историю торгового зала, когда предложенная цена возросла до 3 900 фунтов.
Сэр Edward Barry владеет другим шлемом, который был куплен в Мадриде м-ром Seymour Lucas. Некоторые из этих армэ, сделанных для испанского рынка, вероятно в начале шестнадцатого столетия, выделяют по наличию более развитой нижней части забрала, которое исполненно с несколькими горизонтально прочеканенными ребрами. Таки шлемы можно увидеть в Wallace Collection, в мадридском Real Armeria, и в коллекции М. Pauilhac, что подтверждено инициалами Negroli из Милана, нанесенными на небольшую пластинку, вместе с надписью «SILVA», предлагающей связь с Португалией.
Я уже упоминал о мавританском влиянии на испанское искусство. Период мавританского завоевания Испании был периодом Haroun-al-Raschid и «Аравийских Ночей». Арабская цивилизация в Испании была на высокой ступени развития, пока междоусобицы и постоянное давление христиан не подорвали ее процветание. Averroes был мавром из Кордовы и преподавал европейским школярам философию Аристотеля. Арабские агрономы орошали сухие плато Испании и заставляли их цвести, а мавританские архитекторы изобрели изысканные красоты Alhambra и раскинули сады Alcazar в Севилье.
Есть два известных салада из Мадрида25, поверхность которых гравирована запутанными арабесками. Оба имеют европейскую форму с длинным назатыльником, и Conde Valencia утверждает что два этих шлема несут перекрещенные ключи Negroli, но вполне вероятно что художественное оформление добавлялось уже в Испании. В Inventario Illuminado эти шлемы описаны как «старинные вещи, которые прибыли из Фландрии», предположительно они были частью арсенала Филиппа Красивого, эрцгерцога Австрийского, правителя Нидерландов и Кастилии, по средствам заключенного брака. В случае со шлемом под номером D 12 гравированные части – это отдельные пластины, наложенные на шлем, выполненные в очень трудоемкой технике. Изображения гравированы не в обычной итальянской манере, они глубоко прорезаны уверенной рукой. Полоса созданного глубокой гравировкой рельефа на макушке, окаймленная филигранной резьбой – характерная черта мавританской работы. С другой стороны, в работе есть детали, позволяющие приписать художественное оформление венецианским сарацинам – ремесленникам26, хотя работы мусульманских ремесленников из Венеции достаточно трудно отличить, особенно западному специалисту, от работ таких же мастеров из Южной Испании. Исходя из тех же соображений, сэр Гай Лакинг пришел к выводу, что замечательный позолоченный и украшенный эмалью салад, который принадлежит Major Astor, по происхождению венецианский, а не испанский (рис.38).
Рис.38.
Когда то этот салад находился в коллекции М. Bachereau, который получил данный шлем из маленького арсенала в замке de Perignen, около тридцати лет назад. Шлем был описан как «шлем Боабдила», последнего короля Гранады. Сэр Гай Лакинг обосновывал свое заключение на основе исследования эмалированных удил в собрании British Museum, и такого же стремени, хранящегося в коллекции леди Ludlow27, хотя нет ни малейшей уверенности что они венецианской работы. Два подобных фрагмента уздечки в Museo Nazionale, во Флоренции описаны там как «мавританская работа», а не «венецианская», и в противоположность стремени из коллекции леди Ludlow можно привести испано – мавританское эмалированное стремя из Instituto del Conde Valencia в Мадриде (№ 53-4). Эмалированные cloisons, которые украшают уникальный шлем Major Astor – исполнены в очень схожем стиле с художественной эмалью меча Боабдила, который хранится в Artillery Museum Мадрида ( см. рис.41), а так же с другими испано - мавританскими мечами этого типа. Должен сказать, что, когда я получил великодушное разрешение Major Astor произвести детальное исследование этого шлема, мне приходила в голову мысль – не является ли этот шлем искусной работой мастера по эмалям, правда конца XIX века, который использовал для убедительности подлога старинный и редкий шлем, к тому же украшенный работой искусных ювелиров, чтобы потом сказать – «он привезен из замка в Испании». Шлем исполнен великолепно. Сам купол с низко опущенными полями, с выпуклыми участками в районе ушей (сравни с рис. 40,41),
Рис.39. Испанский салад проданный на аукционе Кисби в 1925 году. Коллекция М. Pauilhac
Рис.40. Салад из собрания Argaiz
совершенно не похож на венецианские или миланские глубокие шлемы этого типа. В шлеме проделаны круглые и миндалевидные отверстия, площадь которых заполнена непрозрачной красной, белой, черной, синей эмалью, а так же прозрачной зеленой, положенной на фольгу. Тогда же сквозные отверстия были изнутри заделаны множеством грубых заплат, приклепанных к внутренней части шлема. Грубо обработанная напильником поверхность покрыта тонким золотым листом, а не амальгамой. Мелкие углубления, легко начеканенные точки, образуют концентрические линии вокруг cloisons, и на макушке шлема, а задняя часть шлема украшена декоративной чеканной надписью. Декоративные заклепки идут по нижнему краю шлема, охватывая всю окружность. Общее впечатление – один из самых ярких примеров грубого варварского великолепия, и ожидать нечто подобное от Венеции и Ренессанса вряд ли стоит.
«Ушастый кинжал», имеющий глубокие восточные корни, пришел в Испанию с маврами, и существует множество красивых экземпляров, покрытых эмалью, гравированных, украшенный насечкой из золота и серебра, украшенных мавританскими мотивами. Меч Боабдила (рис.41), в мадридском Artillery Museum относится к этому типу.
Рис.41.
В инвентарной описи Франциска II, в Fontainebleau упоминается «Один кинжал с золотыми ушами… испанского стиля» (Un poignard oreilles d'or... facon d'Espagne)28, хотя некоторые из этих кинжалов так же могут иметь и венецианское происхождение.
Еще большую известность имеют прекрасно изготовленные мечи – de la gineta, которым сэр Гай Лакинг посвятил несколько страниц (см. рис. 41)29. Они восточные по типу и происхождению, и не совсем уместно располагать их под заголовком «Европейское вооружение и доспех». Такие мечи можно проследить на миниатюрах в рукописях X и XI столетий, в каменной резьбе Alhambra, а так же на картинах начала XV века.
Выше я уже упоминал мавританский щит – adarga,как бы «двойной», имеющий форму сердца щит богато украшенный с внешней стороны. Эта характерная форма щита появляется, как минимум, на миниатюрах рукописей XII века. Они изготовлялись из выделанной кожи, которой прославились Fez и Cordova, и легкость, и пропорции, этого щита, сделали его популярным и у христиан. Этот щит составлял основной защитный элемент в отрядах легкой кавалерии, вооруженной копьями, верхом на низкорослых испанских лошадях. Испанский словарь 1723 года описывает adarga как «Особого рода щит, сделанный из нескольких слоев кожи, склеенной и прошитой вместе. Он имеет овальную форму, часто в виде сердца, на внутренней стороне, в центре- два ремня для левой руки (enarme), расположенных так, чтобы продев предплечье через один из ремней, за второй удерживать щит. Раньше adarga использовалось конными копейщиками в Мавританских войнах, и подобные отряды, до недавнего времени, все еще существовали в Oran и Melilla и побережье Гранады. Их еще можно найти в Ceuta, но гораздо реже чем прежде. Adargas все еще используются в джосте на легких копьях (canas), и в постановочных сражениях с alcancias (шары, заполненные цветами и пеплом), но они легче, изготовлены из легкой древесины, а не из кожи, чтобы лучше противостоять разрывам alcancias»30.
Стоит обратить внимание на гравюру немецкой школы Martin Schongauer, изображающею битву св. Джеймса с сарацинами, изображенными в испано-мавританскиих одеждах, с adargas и мечами, эфесы которых имеют «кольцо для пальца». Культ почитания св. Джеймса (St. James), сына Zebedee, который как и Santiago de Compostella, явился в сияющей броне и повел христианские силы к победе при сражении у Clavijo, повторяет легенду о Castor и Pollux в сражении у Lake Regillus. На современной гравюре, изображающей осаду Мальты, турецкие войска тоже изображены вооруженные щитами adarga. Когда то мадридский Royal Armoury имел в своем собрании 42 щита этого типа, но многие из них погибли в огне пожара 1884 года, а из сохранившихся только три щита сохранили неповрежденным первоначальное художественное оформление. Один из них принадлежал Филиппу II, а второй, украшенный гербами Mendoza, покрыт росписью в мексиканском стиле. Только один из трех (D 86), имеет мавританский стиль росписи, и вероятно датируется концом пятнадцатого столетия. Есть достаточно интересная adarga в Лондонском Тауэре (V 3). Этот щит так же пострадал от времени, и первоначальная роспись, изображающая Распятие, практически полностью истерлась, но благодаря гравюре в «History of London», изданной в I795 году31 м-ром Skinner, мы имеем возможность представить ее внешний вид. По обыкновению это щит известен как «штандарт Римского папы», по преданию это было знамя - символ его благословения, переданный кораблям Великой Армады. Естественно это не знамя, но связь с папским благословением вполне возможна, на основании того факта, что в собрании Мадрида (D 76) есть круглый щит, с весьма схожим изображением Распятия. Традиционно этот щит упоминают как дар папы Pius V дону John of Austria, после сражения при Lepanto.
Обширная тема, касающаяся наступательного вооружения, выходит далеко за пределы этой работы, но поскольку я уже затронул тему испанско-мавританских мечей, будет все же уместно упомянуть и некоторые характерные мечи христианского происхождения. Меч, приписываемый св. Фердинанду в Real Armeria (G 22) имеет ножны и рукоять, украшенные драгоценностями и геометрическим орнаментом, в мавританском стиле, выполненном филигранью. Другой меч, так же приписанный этому святому, находится в сокровищнице Севильского собора (рис.42),
Рис.42.
с навершием из кристалла горного хрусталя, оправленного в серебро32. В сокровищнице Толедского собора33 хранится большой меч, с клинком, украшенным гербами Леона и Кастилии, который предписывают Альфонсо VI, но более вероятно что меч датируется XIV веком, и принадлежал крестоносцу - архиепископу Alcala de Menares, дону Pedro de Tenorio, на что указывают сохранившиеся ножны (каким образом – не ясно. А.Г.). В коллекции М. Pauilhac хранится меч, очень красивый в своей простоте и совершенстве пропорций, имеющий, к тому же, длинную и интересную историю (рис.43).
Рис.43.
По преданию, этот меч преподнесен святым Olegario в дар Ramon Berenguer III Барселонсокму, по приказу Римского папы Calixtus II. Сам Ramon Berenguer завещал свое оружие и боевого коня, ордену госпитальеров, и его меч был отдан на хранение в церковь St. Peter's в Палермо, где родилась легенда что это меч Константина. В 1399 году меч вывозили из Палермо для коронации Мартина, короля Арагона и Сицилии, совершившейся в Сарагосском соборе 13-ого апреля 1399 года. Первая часть изложенной истории сомнительна, поскольку форма рукояти относится к XIII, а не XII веку, а ножны украшены изображением св. Мартина, и возможно что это украшение сделано специально для коронации 1399-го года.
Два меча, имеющих важное значение, хранятся в собрании Instituto del Conde Valencia (рис.44 и 45).
Рис.44.
Рис.45.
Оба датируются XIV веком, попали в собрание из San Vicente, около Lagrono, и были известны как мечи Santa Casilda, которым в народе приписывали чудодейственные свойства. У одного из них плоское дисковидное навершие украшено чеканенным гербом с эмалью, крестовина изогнута, покрыта серебром и чернением. Такие широкие крестовины, с надписями на испанском языке, изображены на нескольких надгробиях34. Второй меч демонстрирует типично испанский стиль, с надписью на клинке «CATHALDO ME FECIT». Именно в Испании появляются кольца для пальца, вначале одно, а в последующем два, расположенных симметрично – эта форма окончательно сложилась к концу пятнадцатого столетия. На картине испанского художника, хранящейся в музее города Bayonne, изображен св. Мартин, мечом обрезающий свой плащ, и указательный палец святого проходит через одно из колец на гарде меча. Мечи Фердинанда Католика (G 31) и Gonsalvo de Cordova (G 29) в Королевском Арсенале, принадлежат к этому типу, так же как и королевский меч в сокровищнице собора в Гранаде.
Иногда стоит подумать и об искусстве, что тоже бывает полезно. Именно силой оружия Христиане отвоевывали Испанию, и мастера художники весь свой потенциал воплощали в производстве доспехов, которые должны были защищать тело воина. На турнире и на войне доспех разделял его триумфы и поражения, и донес до нас многие обстоятельства той жизни. Если желаете проникнуть в дух того времени, примите во внимание такой факт - Карл V заплатил своим доспешникам из Королевского Арсенала бОльшие суммы, чем Тициану за роспись дворца в Прадо. Когда же Карл удалился после отречения в монастырь Yuste, с собой он взял несколько своих доспехов…
20) «Documentos ineditos para la Historia de Espana», tomo LXXIX, Madrid, 1882, 479-541.
21) Fifth Ser. vol. xiii, 79-88.
22) Metropolitan Museum of Art, New York, «Loan Exhibition of Arms and Armor», 1911, pls. I, II, III, IV, VI, and VII. VOL. LXXXIII
23) Catalogo de la Real Armeria, Madrid, 1849.
24) New York, «Loan Exhibition…», 1911, No. 9.
25) Valencia, Cataloga, D 12 и 13.
26) Сравните шамфрон из Дрездена, опубликованный господином Uhlemann в «Z. H. W. K.», N.S., vol. IV, pp. 80-7, и гравированный клинок в Институте Валенсии, под номером 60.
27) Sir G. F. Laking, «Record of European Armour», ii, 15-18.
28) Baron Davillier, «Recherches sur I'Orfevrerie en Espagne», 24, и см. там же pl. VIII.
29) «Record…», ii, 281-7., см. также Leguina, «Espadas historicas», 1898, 1-48.
30) Адарга, сделанная из металлической пластины, хранится в собрании Pitt-Rivers в Farnham, другая в собрании Bashford Dean, Metropolitan Museum, New York (Cat. Kienbusch and Granesan, no. 95, pl. XLV).
31) C. S. Ffoulkes, «Inventory of the Armouries of the Tower of London» i, 30.
32) См. Lequina, op. cit., 75-117.
33) Baron de los Cuatros Torres, «La Espada llamada de Alfonso VI—Boletin de la Sociedad Espanola de Excursiones», March 1897 (Anno V, 49, 2-12). Я благодарю мистера C. R. Beard за то что подсказал мне на эту ссылку.
34) Carderera, op. cit., pl. XXI и XXIII.
